«На этот раз она до тебя не добралась».

Элен тряхнула головой, чтобы отделаться от этих мыслей.

– Но сейчас ты в порядке? – спросила она.

– Да. Впрочем, это не относится к моему телефону. – Он достал свой iPhone с блестящим мертвым экраном. – Думаю, купание погубило его. Я попробую сунуть его в пакет с рисом, но, боюсь, дело зашло слишком далеко.

– Тебе нужно принять горячий душ и переодеться в сухое, – сказала Элен. – Я заварю кофе.

– Было бы хорошо, – отозвался Нат. Он пошел к фургону, потом обернулся к ней: – Хотелось бы мне, чтобы ты увидела эту олениху, – с затаенной тоской сказал он. – Самое прекрасное существо, какое мне приходилось видеть. Надеюсь, она еще вернется.

Элен улыбнулась и кивнула.

– Я тоже надеюсь, – сказала она.

Но на самом деле, пока Нат хромал прочь, оставляя мокрые следы, она думала о том, что ему очень повезло.

«Да, она кое-чего хочет. Она хочет получить вас», – сказал Декро.

Элен надеялась, что она в последний раз слышит о белой оленихе.

13 июля 2015 года

Таверна Рози определенно не была таким местом, куда дети заходят на ланч (возможно, туда вообще не пускали детей), но Олив все равно пошла.

Она открыла тяжелую деревянную дверь с прикрепленной снаружи мишенью для игры в дартс и вывеской с объявлением о выступлении группы «Бэк ин Блэк», перепевавшей композиции AC/DC, которое ожидалось в пятницу вечером. Немного раньше она попыталась уговорить Майка пойти с ней, но тот нашел подходящую отговорку.

– Никак не могу, – сказал он вчера, когда они сидели в его древесном домике. После окончания учебного года они редко встречались, поскольку мать привлекла его к работе. Она вела курсы кройки и шитья, а еще специализировалась на химчистке по предварительным заказам. Поэтому Майк проводил свои дни, оформляя и принимая заказы либо развешивая платья и костюмы в пластиковых чехлах. – Там часто околачиваются мой отец и его приятели, – пояснил он. – Если кто-то из них увидит меня, то я окажусь по уши в дерьме.

– Как тебе будет угодно, – сказала Олив, спустившись с лестницы, и не остановилась, когда он прокричал ей вслед:

– Олив! Пожалуйста, не уходи!

Потом она не ответила на его звонок, принятый на автоответчик, когда голос ее матери в очередной раз произнес: «Вы позвонили Кисснерам. Сейчас нас нет дома, но вы можете оставить сообщение, и мы перезвоним».

В сумрачной таверне пахло пивом и сигаретами, хотя Олив знала, что теперь внутри нельзя курить. Это был закон штата, утвержденный на федеральном уровне. Может быть, посетители курили в туалете или местные работники закуривали, когда заведение закрывалось на ночь. А может быть, сигаретный дым просто впитался в пол, стены и потолок и стал похожим на привидение, от которого нельзя избавиться.

В понедельник после полудня внутри было почти пусто. Два спортивных комментатора обсуждали предстоящий бейсбольный матч по телевизору, установленному в углу над стойкой бара. Пожилая пара в отдельной кабинке уплетала куриные крылышки, и между ними уже высилась горка обглоданных костей. Двое молодых людей в джемперах с логотипом «Ред Сокс» играли в пул на бильярдном столе в задней комнате. Один из них озадаченно посмотрел на Олив. Сгорбленный мужчина на высоком табурете у стойки нянчил кружку пива.

– Я вас знаю? – спросил он. Его спина была изогнута в виде вопросительного знака. От него несло луком.

– Нет, сэр, – ответила Олив. – Я так не думаю.

Она прошла к другому концу барной стойки.

– Тебе не кажется, что ты еще слишком молода для выпивки? – спросила женщина за стойкой. На ней были блузка на бретельках и голубой передник, завязанный вокруг талии. Ее волосы были сухими, кудрявыми и выкрашенными в красный цвет, из-под которого пробивались светлые корни.

Олив выпрямилась во весь рост и уперлась ладонями в стойку между двумя картонными подстаканниками с логотипами разных сортов пива.

– Вы Сильвия, верно? Меня зовут Олив, я – дочь Лори Кисснер.

Сильвия прищурилась:

– Ну да, конечно. Ты похожа на мать, но тебе уже говорили об этом, да?

Олив пожала плечами:

– Иногда.

Вообще-то это происходило гораздо чаще: на «Куолити-Маркет», где работала ее мать, все кассиры поддразнивали Олив и называли ее Лори-младшей. Парикмахерша Аманда, которая стригла ее и маму, говорила: «Ты точная копия матери, понимаешь? Ты еще не выросла, но это обязательно случится, – и тогда пусть Бог смилуется над мальчишками!»

Олив совсем не думала, что она похожа на маму. Конечно, у обеих были темные глаза и волосы, но Олив была худой и костлявой, со слишком длинными руками и ногами, а мама поражала совершенством изгибов и женской грацией. Когда-то мама усадила Олив за свой туалетный столик и наложила простой макияж: немного румян, бронзовые тени для век и помада винного цвета, пахнувшая как воск. «Ну вот, теперь ты совсем как взрослая», – сказала мама, и Олив поразилась, потому что, глядя в зеркало, она видела незнакомую версию своей матери, как будто решила притвориться ею. Она не могла дождаться, когда смоет это безобразие и станет прежней Олив.

Теперь Сильвия изучала Олив, протирая пинтовый бокал для пива.

– Когда я в последний раз видела тебя, ты была еще малышкой. Ты растешь, как молодое деревце. Сколько тебе сейчас лет?

– Четырнадцать.

– Четырнадцать, – с легкой тоской повторила Сильвия. – Как летит время!

Олив не знала, что сказать, и уставилась в стену.

– Так что я могу для вас сделать, маленькая мисс Кисснер? Хотите кока-колу или что-то еще?

– Нет, спасибо. – Олив пошарила в карманах, но там ничего не было.

Сильвия все равно налила ей бокал кока-колы и положила туда вишенку.

– За счет заведения, – сказала она и поставила бокал на подстаканник.

– Ты что-нибудь слышала о своей маме? – спросила Сильвия.

– Нет, – ответила Олив. Она прикоснулась к бокалу, глядя на пузырьки, которые поднимались вверх и лопались на поверхности. – Пока нет.

Сильвия помрачнела и с удвоенной энергией занялась протиркой. Она держала бокал так, что смотрела на Олив через стекло.

– Но я надеялась, что вы можете что-нибудь рассказать, – добавила Олив и отхлебнула сладкой, холодной газировки. – Я слышала, что моя мама была здесь с каким-то мужчиной незадолго до ее ухода. Темноволосый мужчина в кожаном пиджаке. Моя тетя Рили видела, как они сидели вместе за столом. Я надеялась, что вы помните его и можете знать, кто он такой. Или о ком-то еще, с кем мама встречалась до ухода из дома. – Олив наблюдала за Сильвией и старалась выглядеть не слишком взволнованной. Меньше всего ей хотелось получить взгляд типа бедная малышка.